Цитата #1724 из книги «Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье»

— Разве это холм? — перебила ее Королева. — Видала я такие холмы, рядом с которыми этот — просто равнина!

Просмотров: 10

Через блок, прикрепленный к потолку, переброшен канат. На одном конце каната висит обезьяна, к другому прикреплен груз, вес которого в точности равен весу обезьяны. Предположим, что обезьяна начала взбираться вверх по канату. Что произойдет при этом с грузом?

Просмотров: 14

Свидетельницей оказалась кухарка. В руках она держала перечницу. Она еще не вошла в зал суда, а те, кто сидел возле двери, все как один вдруг чихнули. Алиса сразу догадалась, кто сейчас войдет.

Просмотров: 2

— Совсем не нравится, — отвечала Алиса. — Она так…

Просмотров: 12

Но тут мы обнаруживаем, что у достопочтенного Ч. Л. Доджсона не было жизни. Он шел по земле таким легким шагом, что не оставил следов. Он до такой степени пассивно растворился в Оксфорде, что стал невидимкой. Он принял все условности; он был педантичен, обидчив, благочестив и склонен к шуткам. Если у оксфордской профессуры XIX в. была некая суть, этой сутью был он. Он отличался такой добротой, что сестры его боготворили; такой чистотой и безупречностью, что его племяннику решительно нечего о нем сказать. Он только намекает, что, возможно, «на всей жизни Льюиса Кэрролла лежала тень разочарования». Мистер Доджсон тотчас опровергает эту догадку. «Моя жизнь, — заявляет он, — свободна от всяких волнений и бед». Но в этом прозрачном желе был скрыт необычайно твердый кристалл. В нем было скрыто детство. И это очень странно, ибо детство обычно куда-то медленно исчезает. Отзвуки его возникают мгновениями, когда мы уже превратились во взрослых мужчин и женщин. Порой детство возвращается днем, но чаще это случается ночью. Однако с Льюисом Кэрроллом все было иначе. Почему-то — мы так и не знаем, почему — детство его было словно отсечено ножом. Оно осталось в нем целиком, во всей полноте. Он так и не смог его рассеять. И потому, по мере того как шли годы, это чужеродное тело в самой глубине его существа, этот твердый кристаллик чистого детства лишал взрослого жизненных сил и энергии. Он скользил по миру взрослых, словно тень, и материализовался лишь на пляже в Истбёрне, когда подкалывал английскими булавками платья маленьким девочкам. Но, так как детство хранилось в нем целиком, он сумел сделать то, что больше никому не удалось — он сумел вернуться в этот мир; сумел воссоздать его так, что и мы становимся детьми. Чтобы возвратить нас в детство, он нас сначала усыпляет. «А она все падала и падала. Неужели этому не будет конца?» Мы падаем, падаем, падаем стремглав в этот пугающий, никак не объяснимый и в то же время безупречно логичный мир, где время обгоняет самое себя, а потом застывает, где пространство расширяется, чтобы потом сжиться. Это мир сна, но это и мир снов. Они возникают без всякого усилия; перед нашим внутренним взором чередой проходят Белый Кролик, Морж и Плотник; они кружат, превращаются друг в друга, прыгают и скользят. Вот почему обе книги об Алисе — книги не детские; это единственные книги, в которых мы становимся детьми. Президент Вильсон, королева Виктория, автор передовиц в «Таймс», покойный лорд Солсбери, каков бы ни был ваш возраст, сколь бы ни было высоко или скромно ваше положение, — все вы снова превращаетесь в детей. Превратиться в детей — это значит принимать все буквально; находить все настолько странным, что ничему не удивляться; быть бессердечным, безжалостным и в то же время настолько ранимым, что легкое огорчение или насмешка погружают весь мир во мрак. Это значит быть Алисой в Стране чудес.

Просмотров: 8