— В тебе мили две, не меньше, — прибавила Королева.
Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой, что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.
— Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, — сказал Шалтай-Болтай.
— Значит, подделал почерк, — заметил Король.
— Как — кто? Единорог и Лев, конечно, — отвечал Король.
— Кстати, Китти, если ты и вправду была вместе со мной в моем сне, ты, верно, заметила одну вещь… очень приятную для тебя! Я столько слышала стихов, и все про рыб! Завтра утром я устрою тебе настоящий пир! Ты будешь завтракать, а я буду читать тебе про Моржа и Плотника, чтоб ты вообразила, что ешь устриц, милая!