— Господин Сусалин! — Полковник посуровел. — Сколько раз предупреждать: выкидывать бумаги из окон, даже самые пустяковые, строжайше запрещено!
Полумрак в открытой двери ближнего купе пунцовел или алел, а может быть, багровел диковинным, нежным цветом. Точно так же выглядел заветный терем — когда его освещало восходящее солнце, он казался не красным, а розовым.
— Помазанник, мать его… Шею… шею свернуть…
— Не нужно, граф. Пускай спит. — И кивнул на почти пустую бутылку. — Вон как потрудился, летописец.
— Не подходи! — зычно крикнул ему майор. — Беги за офицером!
«Ишь ты, и отчество знает, — мысленно отметил Романов, сочувственно кивая. — Ох, не к добру это».