Полковник разогнал ладонью табачный дым, плотно клубившийся в тесном купе. Поезд мчался на курьерской скорости, за окном тянулся нескончаемый хвойный лес.
Он помог Одинцовой перелезть через высокую притолоку и вернулся к двери. Уперся спиной в стену, поднатужился, отодвинул неподатливую дверцу шире.
Алексей непроизвольно покосился в зеркало, висевшее над пианино. Лицо как лицо. Немного хмурое.
— Если б он был певец, тогда, конечно, плохо, — бодро отвечал лейб-медик. — Гортань пробита, связки задеты. А офицеру не страшно. Будет хриплый командный голос. Не плачьте, милая. Выживет.
— Вы теперь что? — спросил он подпоручика.
В дверном проеме бесшумно возник полковник Назимов.