— Ишь, свезло вольноперу, — фыркнул Лапченко. — Страстная особа.
Совсем уж в траурную гримасу клоунская рожа складываться не умела. Агент скривил губастый рот, но вместо трагической мины вышла глумливая ухмылка — будто Балагур злорадствовал.
Тот долго не мог взять в толк, чего от него добивается офицер. Потом понял, да не сразу припомнил.
— В коляску ее, — велел Романов. — И этого с ней рядом. За компанию. А Сливу мы с Кузиным сами отнесем.
Насчет исполнителя заглавной роли режиссер был спокоен. Этот не подведет.