— А делать вид, что мы незнакомы, нехорошо.
Оля хмыкнула — не над анекдотом, а над тем, что он пропал впустую, никто на него не обратил внимания. Она поковыряла вилкой в тарелке, поняла, что это бесполезно, и тоже поднялась. Выйдя из столовой, она зашла на кухню, где хозяйничала Нинель Петровна. Экономка укладывала вчерашнюю посуду в посудомоечную машину, и даже спина ее выражала озабоченность.
Скинув кроссовки, девушка прошлась по всем комнатам, открывая форточки. А через пару минут в квартире дурномявом заорал телефон. Небось, кто-то из гиен. Но взять трубку все же придется, а вдруг это кто-то нужный.
Когда та закрыла за собой дверь, свекор вышел из-за стола, положил руку на плечо Ванды. Она вдруг заплакала навзрыд.
— Костян! Костян-чемодан! Ты откуда здесь?
Комната была большая, просторная, окно во всю стену, задернутое бежевой шторой, сквозь которую просвечивали ветки огромной ели. Сбоку возле стены стояла широкая кровать из светлого натурального дерева, над кроватью висела картина — большой букет васильков на белом фоне. А на кровати лежал Дмитрий Ильич, запрокинув голову и свесив до полу бледную безжизненную руку.