Когда та закрыла за собой дверь, свекор вышел из-за стола, положил руку на плечо Ванды. Она вдруг заплакала навзрыд.
— Костян! Костян-чемодан! Ты откуда здесь?
Комната была большая, просторная, окно во всю стену, задернутое бежевой шторой, сквозь которую просвечивали ветки огромной ели. Сбоку возле стены стояла широкая кровать из светлого натурального дерева, над кроватью висела картина — большой букет васильков на белом фоне. А на кровати лежал Дмитрий Ильич, запрокинув голову и свесив до полу бледную безжизненную руку.
Ратникова было не узнать. Он выглядел на все тридцать — раздался в плечах, окреп, лицо обрело выражение спокойствия и уверенности, в волосах серебрились ниточки седины. Это в двадцать четыре года! Видать, потрепала его жизнь, потискала в медвежьих объятиях.
Ты ничего не понимаешь! — взвизгнула хорошенькая большеглазая блондиночка. — Мы показали чудо рождения! И чудо сотворения жизни! И…
— А что ты вообще знаешь про свою бывшую невесту?