— Нет, я вообще-то не имею ни малейшего понятия. Просвети, пожалуйста.
Эрика сразу же подумала, что сказала не всю правду. Строго говоря, по ее определению, не было особой разницы между написанными ею биографиями исторических персонажей и книгой об Алекс, над которой она работала. По большому счету, она тоже рассказывала о чужой жизни. Но все же каким-то образом книга выходила совершенно другой. Частично оттого, что жизнь Алекс самым очевидным образом затрагивала ее собственную, а частично из-за того, что она затрагивала жизни других людей. Эрика оставалась в рамках фактов, но при этом чувствовала, что держит в руках душу книги. Она была творцом. Но она еще не могла объяснить это Патрику. Никто не должен знать, что она пишет книгу об Александре.
— И да и нет. В то же время это накладывает и тяжелую ответственность: продолжать идти по стопам отца, ну и все такое.
Эрика чувствовала, что ее мозг очистился. Из всех углов решительно убрали паутину и стерли пыль, застилавшую ее восприятие. И эта новая ясность заставила ее осознать, что она больше не может убегать от того, что роилось в ее мыслях последние дни.
— Ерунда, паря. Не верь в эту чушь, что, дескать, раньше все было лучше. Холод, бедность и работа с рассвета и дотемна — об этом мечтать не стоит. А я вот с удовольствием пользуюсь всеми новшествами, какими только могу. У меня даже есть компьютер, подключенный к Интернету. Ты небось не ожидал такого от старого пня вроде меня? — И Эйлерт выразительно ткнул в сторону Патрика мундштуком трубки.
— Да, вообще-то ничего. Жалко только, что сквозняк.