– Оленушка, – окликнул Федор, – краса писанная! Ты мне скажи, кто тебя обидел – я тому так покажу, чтоб и десятому заказал!
Сыч распахнул желтые глаза и обиженно встряхнулся: он не выспался, с ним обошлись фамильярно, он чувствовал себя униженным.
– Здесь, – Егор чуть растерялся и улыбнулся смущенно. – Здесь, верно?
– Ты чей такой? – спросил он, скрывая раздражение.
Егорка, пришедший сюда именно для того, чтобы попросить Лаврентия не бродить по лесу без крайней нужды даже днем, выслушал эту новость мрачнее, чем хотел бы.
– Сколько. Мельонт. Золота пуд да еще тыщу деньгами.