На лицо молодухи тенью нашла злость, еле прикрытая привычным тяжелым терпением.
– Егор, – окликнул Лаврентий, – чай, тут нет никого…
– Ты сделай, бурундучий царь. Я тебе скажу, когда и как, а ты уж сделай.
– Васенька, – говорил он половому, когда Егорка подошел. – Ты на столик-то к печке жареной колбасы на гривенник отнеси, да поторопись, голубчик.
Конь дернулся вперед, через миг был на тропинке, пошел мелкой нервною рысью – а Федор все вглядывался в глухую лесную темень, и злоба душила страх.
– Сперва фигу казала, потом застеснялась да листик сорвала. Березовый листик-то, не правду говорю?