– Ты что… пошла отсюда, холера! – прошипел он, пытаясь понизить голос.
– Ох, не место, – покивал мертвяк. – Ох, правда. Народ тут лют, живое и неживое одной метлой метет. Попадись им – один разговор будет: кол промеж лопаток и вся недолга. Что тебе здесь?
– А я из-за всего. Пустите, ну! Я сам этого купчину сейчас…
Мертвый сам сжимал рукоять ножа своими костяными пальцами. В этом царстве гнили и тления, ржавчины и плесени холодная полированная сталь сверкала серебром, ярко, будто сполох молнии – чистым жестоким холодом.
– Не я – Государь видит, – отвечал Егорка еле слышно. – Что-то вот осетило меня… дышать тяжело.
Ох, как нынче вечером в трактире было нехорошо. Егорка ощутил это, едва войдя. Липко было – как паутина на лице – и едко. Едкий чад нехороших мыслей табачным дымом висел над людьми, царапал горло, ел глаза… Худо, худо…