– Эх, Федор Карпыч, – сказал он мрачно. – Такой взгляд до добра не доведет. Я по долгу духовного лица скажу, что вы…
Осенний пасмурный вечер уже наползал из леса на деревню; мелкие слезы ползли по мутному стеклу, по вечернему сумраку, скатывались вниз, снова набегали… Егоркин чай остыл. Скрипка в футляре лежала на столе, и не было сил вынуть ее – музыка б пошла совсем невеселая. День задался не слишком удачный; еще печальнее обещала быть ночь – пожелтевшая подушка на скрипучей кровати, мрачный образ в углу, едва освещенный крошечной лампадкой зеленого стекла, пьяный гомон внизу… недоступный, любимый, желанный лес за бревенчатыми стенами.
– Доброй зимы! – отозвалось холодным эхом пять голосов и затихло в грохоте копыт.
Симка мотнул головой и глаза у него снова сделались влажными.
– Чего это он, а? – спросил Петруха, которому тоже было как-то знобко.
– Пока неплохо, – Игнат с удовольствием сел в кресло. – Завтра, завтра с волками потолкуем – мужики готовы, с собаками. Выследим – и устроим Софье Ильиничне волчью шубу, об этом не волнуйся. Лучше послушай свежие новости.