– Точно, что приехали, – сказал Егорка и почему-то вздохнул.
– Тебе чего-то… – начала Аксинья, но Егор слушать не стал.
– Вот и кипяток-то остыл, – сказал он огорченно.
– А чего с ними сделается, дядя Егор? – Митька улегся к Егору на колени, заглянул в глаза снизу вверх. – Мы ж ничего, не до смерти их пуганули, зато они сегодня деревья губить не приперлись… Эвон, на бережку сидят!
В мутном сыром сумраке зоркие глаза Лаврентия различили темную громаду печи, стол, на котором стояла керосиновая лампа и лежало неопрятной кучей что-то неопределенное, лавки… На лавке под образами, лишь угадывающимися в угольно-черной тьме, Лаврентий углядел нечто вроде груды старого тряпья.
– Ну так, я драться с тобой не стану, Лаврентий. Уж не держи обиды на меня. Какой из меня боец?