И потому относился к усталым с особым чувством – а уж они-то его привечали. Старики, кто уж жить измаялся, те даже ворчали порой, где, мол, тебя, навьё, носило столь времени, давно заждались, мол. Бабы несчастные, надорванные да битые, в иное время чуть не молили – иначе, мол, только в петлю впору – а если приходил, целовали в уста, да говорили ласковое. Детишек Демьянке тяжело было отпускать – да как держать-то, если упал да косточки на хребте переломил или чугун кипятка на себя выплеснул? Такому-то бедолаге, ангельской душеньке, лишний часок на свете прожить – только промаяться…