– Да на цыгана он с лица не похож, – возразил Влас. – Какой он цыган? Ты и то больше за цыгана сходишь…
Охоту?! Будет вам охота, думал он, явственно видя перед глазами рыжего парня со строгим недеревенским лицом. Хотелось сделать что-то ужасное: сжечь живьем, предварительно вбив гвозди в ступни, как тут, в глуши, расправлялись с заподозренными в колдовстве – удавить или утопить, чтобы он успел помучиться перед смертью. Чтобы эта отвратительная человекообразная тварь поняла, что Федора Глызина лучше было оставить в покое!
– Полегче, – перебил Федор, показав глазами на перепуганную Софью Ильиничну.
И никакие сказки, никакая болтовня меня не остановят.
Кажется, Лаврентий что-то говорил, но Оленка не прислушивалась. Столбняк неожиданно отпустил, и она кинулась бежать прочь от избы Матрены, так быстро и тихо, как только смогла.
– Ох, и прострел же, – пожаловался десятнику. – Аж головы не повернуть. Застудил, не иначе…