Она была заперта на щеколду. Я торопливо распахнула дверь, сердце стучало где-то в горле.
Михалычем звали хозяина кафе, то есть звали его Сергеем Михайловичем, но постоянные посетители предпочитали обходиться без имени, на что он никогда не обижался. Среднего роста, худой, подвижный, всегда улыбчивый старик у посетителей вызывал ответную улыбку, любил с ними поболтать, стоя за барной стойкой, сам их обслуживал и всех помнил по именам. Кроме него, были еще три официантки, и взять на работу бармена Михалыч мог себе позволить, но не хотел. И правильно. Его присутствие, безусловно, шло заведению на пользу. Вокруг пруд пруди всяких кафе, но только здесь практически всегда был аншлаг.
«Глупости, — буркнула я, злясь на свое разыгравшееся воображение, поднялась со скамьи и направилась в другой конец парка, взглянула на часы. — Через десять минут они должны появиться», — пробормотала я себе под нос. Дурацкая привычка, приобретенная после смерти бабушки. Около трех месяцев я почти ни с кем не разговаривала, зато научилась беседовать с собой. Может, я чокнутая? Наверное.
Мне было не до еды, но Максима чаем я напоила и устроила на диване. Он тут же уснул. Состояние ребенка меня беспокоило, и я устроилась рядом с ним на полу. Саша, сидя в кресле, читал газету, положив на стол по соседству телефон.
— Просто делать глупости ни к чему. Даже от безделья.
— Я жду мужа. Мне предстоит крайне неприятный разговор.