Бедный Иоганыч! Вот к чему пришла твоя любовь… Даже ты, веселый и добрый, шутивший и смеявшийся в самые крутые минуты… ты не можешь забыть о ней и сейчас, за несколько дней до старта в неведомое.
— Да… к сожалению… — ответил сухо Ермаков.
В кромешной тьме, подсвечивая себе фонариками, они на четвереньках проползли по перевернутому коридорному отсеку к перекошенной стальной дверце. Быков слышал, как скрипит силикет под коленями и часто стучит кровь в висках.
— К черту, все к черту! — всхлипывал Юрковский.
Они вышли из гостиницы и не спеша направились вдоль улицы к полигону.
— Боли больше не будет, — ясным, веселым голосом сказал Дауге. — Старт дан.