Ричи закрыл дверь сейфа и вернул фотографию в обычное положение. Когда он последний раз вспоминал Стэна Уриса? Лет пять назад? Десять? Двадцать? Ричи с родителями уехал из Дерри весной 1960 года. Как быстро стерлись в памяти лица друзей — жалкой горстки неудачников, забылся штаб на Пустырях. Они играли там в путешественников-первопроходцев, в солдат инженерно-строительных войск, строящих укрепления на береговой косе атолла в Тихом океане, чтобы отразить атаку японского десанта. Играли в строителей плотины, ковбоев, астронавтов, приземлившихся в джунглях. Но как ни называй эти игры, они сводились к одному — к пряткам. Они прятались от больших ребят. Прятались от Генри Бауэрса, Виктора Криса, Белча Хаггинса и им подобных. Горстка неудачников, аутсайдеров: Стэн Урис с большим носом-рубильником, Билл Денбро, который так ужасно заикался, что доводил людей до белого каления (единственное, что он выговаривал без заикания, так это «привет»); Беверли Марш, вся в синяках, с сигаретой, засунутой в рукав блузки; толстяк-верзила Бен Хэнском, чем-то напоминавший человеческое воплощение Моби Дика, и он, Ричи Тоузнер, в роговых очках, с лицом всезнайки, которое, казалось, просило кирпича. Каким словом можно было назвать их в ту пору? Есть ли такое слово? Да, конечно. Каждый из них был размазней.