Он повернулся лицом к проходу и, пятясь на полусогнутых ногах, достал из кармана аспиратор, сунул его в рот и нажал клапан. Что это? Наверно, почудилось. Все это время он не думал о том бродяге, в голове у него крутился фильм ужасов, вроде тех, что показывают по субботам утром в кинотеатрах «Бижо», «Джем» и «Алладин». Про Франкенштейна и человека-волка. Конечно, привиделось. Сам себя напугал. Осел! Дурак!
Она снова посмотрела в окно, и у нее вырвался вздох, исполненный неприкрытой тревоги.
Он добрался до туалетного столика: ему казалось, что Бев станет на четвереньки, а может быть, даже попытается заползти под туалетный столик. Вместо этого… она потянулась к столику… повернулась… и вдруг в него, Тома, полетели какие-то предметы! Она бросала в него косметику. В грудь ему угодил флакон «Шантили» — больно ударил и упал к ногам. Его внезапно заволокло пряным цветочным ароматом.
— То есть ни на шаг друг от друга! Никаких пряток, никаких подобных игр, чтобы держаться вместе, понятно? Я не запрещаю вам сюда приходить. Пожалуйста, вы все равно меня не послушаете. Но учтите, для вашего же блага: не разбредайтесь ни здесь у ручья, ни в его окрестностях. — Он посмотрел на Билла. — Что, вы не согласны со мной, мистер Билл Денбро?
— Что? — переспросила Бев и в полном недоумении посмотрела на мать. Отец трогал ее каждый день. — Я что-то не поняла тебя.
Я рассмеялся, и Карсон осклабил свой морщинистый рот. На его лице появилось довольное выражение, которое меня немного испугало. Он походил на довольного грифа, караулящего только что убитое животное и ждущего, когда оно достигнет необходимой стадии разложения и станет приятным на вкус.