Ну а потом — правда, я сам того не видел, знаю со слов Дьюи Конроя — шериф поехал в Бангор, где сидел в тюрьме Батч, и сказал ему так: «Кончай эти разговоры. Послушай, Батч. Этот негр не хочет доводить дело до суда. Он мог бы упечь тебя в Шоушенк, но зачем ему это? Ему что нужно? Чтобы ты заплатил компенсацию за цыплят. Двести долларов, говорит, будет достаточно».
— Что т-такое? — досадливо отозвался Билл и снова достал отцовский «вальтер». Он аккуратно вынул обойму, извлек из кармана брюк четыре патрона и тщательно вставил их один за другим.
Народу в прачечной не было, если не считать какой-то женщины в белом халате, судя по виду, это была медсестра. Она сидела у сушильного аппарата, дожидаясь, когда будет готово ее белье. Бросив на ребят подозрительный взгляд, она снова погрузилась в чтение.
«Нет-нет, — промелькнуло в голове у Ричи. — Не надо, не надо».
Не просто какой-то дом в городе, уголок улицы, баскетбольная корзина без сетки, освещенная лучами заходящего солнца, похожая на непонятное кровавое орудие пытки, не отдельный район, а весь город?
— Я знаю! — воскликнул он, точно открыв для себя великую истину. — Я знаю, сисястый. Я вырежу на твоем пузе… ножом свое имя.