— Скверная болезнь, насколько я знаю. Я не шучу, — продолжал Ричи. — Сначала гниет нос. У некоторых сифилитиков вообще проваливаются носы, потом начинает гнить член и тоже отпадает.
— Я тебя урою, малец, — понизив голос, произнес он. — Ты мне на мозги не капай. Я тупой, зато сила есть. Я лбом грецкие орехи раскалываю. Нассу — будет уксус, насру — цемент. Я Генри Какашка, я здесь за пахана.
— Сам полегче. Не толкай меня локтем, тогда и я постараюсь тебя не толкать.
Сильвер, конечно, не был пыльным, старым реликтом. Вид у него был неважный, зато машина была сущий зверь. Друг Билла, его единственный настоящий друг Эдди Каспбрак, хорошо разбирался в технике. Он показал Биллу, как привести Сильвер в порядок — какие болты подтянуть, какие гайки регулярно проверять, в каком месте смазывать цепные звездочки, как подтянуть цепь и поставить заплату на прохудившуюся камеру.
Беверли шла через спальню большими, стремительными шагами, белая кружевная сорочка облегала ее тело, а во рту торчала недокуренная сигарета (Боже! Как же ему было противно видеть жену с окурком в зубах!). Дым от сигареты тянулся за ее плечом тонкой белой струйкой, точно дым из трубы паровоза.
Легионеры собрались позади клуба, зажгли факелы. Возможно, хотели только попугать. Мне все говорят о поджоге, но слышал я и такое мнение. Я все же думаю, что поджигать они не собирались — не хочется в это верить даже сейчас.