Сигарета дымилась на тротуаре, как обрывок бикфордова шнура. Выходившие из кинотеатра люди с удивлением смотрели на них: у открытой дверцы темно-коричневой «Веги» последней модели стоял мужчина, а в машине, поджавшись, строго сложив на коленях руки, опустив голову, сидела женщина с распущенными золотыми волосами.
— Ты вот что. Иди спать и выкинь из головы эту ерунду. Понятно?
В ужасе он попятился и прижался к двери. Спускающиеся тени были уже близко. Стэн чувствовал их близость. Снова и снова он бессознательно бился спиной о дверь в тщетной попытке выбраться наружу. В этот момент что-то кольнуло его в бедро.
Билл, пытавшийся заглянуть в подвал, обернулся и кивнул ему в ответ.
— Весь день шастает со своей палкой, сует ее в канализационные люки, а потом всю ночь жует жвачку на конце этой палки.
Билл сидел на кушетке, обливаясь потом, холодным потом. Холодно было оттого, что он был не единственной «книгой» между родителями. Рядом с ним сидел Джордж, только Билл его не видел. Это был совсем другой Джордж. Он никогда не требовал кукурузных хлопьев и не кричал родителям, что Билл щиплется. Этот новый Джордж никогда не валял дурака. Этот Джордж был однорукий, задумчивый, бледный. Он сидел в тени бело-голубого экрана, не проронив ни звука. Возможно даже, что холод шел не от родителей, а от Джорджа; возможно, что именно Джордж был тем самым убийцей в ледяной пустыне. Под конец Билл не выдержал холода и убежал от своего ледяного невидимого брата в свою комнату. Там он лег на постель и, уткнув лицо в подушку, заплакал.