– Мне все равно, – ответила она обреченно.
– Если завтра позвонит господин Дуглас, скажите, что меня нет.
Монахиня молча покачала головой и жестом предложила им подождать. Они смотрели, как она отправилась к старому каменному зданию, находившемуся на дальней стороне двора. За домом, на выступающем над морем мысе, они увидели кладбище, на котором рядами росли высокие кипарисы.
– Ларри, – обратилась она к нему, стараясь говорить медленно, чтобы у нее не дрожал голос, – я не виню тебя за твое отношение ко мне. Во многом я сама виновата. Может быть, на мне лежит ответственность почти за все, что случилось. Но больше это не повторится. Я буду вести себя иначе. Я правда стану другой. – Она с мольбой протянула к нему руки. – Ведь я прошу тебя только об одном. Дай мне возможность попытаться.
Исраэль Кац вместе с Ноэль сел в такси, а немецкий ефрейтор остался стоять под дождем, провожая взглядом отъезжавшую машину. Когда через три квартала такси остановилось у светофора, Исраэль открыл дверцу, в знак благодарности крепко сжал Ноэль руку и, не сказав ни слова, исчез в вечерней темноте.
– Взгляните-ка, пожалуйста, на мужчину, сидящего на скамье подсудимых. Видели вы раньше господина Дугласа?