Ставрос кивнул. От нетерпения он вскочил со стула и чуть не опрокинул его. Два судебных пристава проводили их в пустой кабинет председателя суда. Когда оба пристава ушли и они остались одни, Чотас повернулся к Фредерику Ставросу.
Холодея от ужаса, он стал лихорадочно одеваться.
– Я уже видел эту пьесу, – отказался гестаповец, – а ефрейтор Шульц уже купил билет. Тем не менее благодарю вас.
Ларри удивленно взглянул на Ноэль. Она впервые упомянула о его жене. Он, разумеется, не скрывал, что женат, но ему было как-то странно слышать имя своей супруги из уст Ноэль. По всей вероятности, она навела справки, и, уже достаточно зная ее, Ларри понял, что сделала она это весьма тщательно. Ноэль ждала ответа.
На следующее утро Ларри договорился с агентом по найму квартир о том, что тот покажет Кэтрин, где можно найти жилье. Агент оказался низеньким смуглым человеком с пышными усами. Его фамилия была Димитропулос. Он говорил с необыкновенной скоростью и искренне верил в то, что изъясняется на безукоризненном английском языке. Этот безукоризненный английский состоял из греческих слов, изредка перемежаемых не поддающимися расшифровке английскими фразами.
О'Брайен выстроил статистов в неровную шеренгу.