– До потому, что в момент нападения Коку находилась в собственной спальне в окружении сразу троих саброли и двоих подкормленных шауреси охранников. Все остальные слуги были в шоке от поведения своей хозяйки.
– Не имею привычки нарушать свое слово, – ответил Семен, показывая подбородком на мешки у его ног. – Все здесь.
В какой-то момент Федор задумался: не рассказать ли о своих родственниках на Изнанке и о своем отце, который уже наверняка в Хаюкави? Да и про свой уровень Шабена следовало сказать немедленно. Пусть будущая королева Колючих Роз сразу рассчитывает на его магическую силу в своих планах. Но если про умения он решил сообщить при первом же удобном в разговоре случае, то про отца какое-то истерическое чувство буквально орало внутри сознания: «Не признавайся! Ни за что не признавайся!»
Затем пошла речь о раскрытии границ. Здесь больше всего удивляло появление на севере Айлона удивительного проповедника, который считался теперь в обоих государствах чуть ли не святым, и его возносили до небес как в самом Айлоне, так и в княжестве Лотос. По сути дела, этот никому прежде не известный мужчина только своими речами перед народом заставил приграничный люд уничтожить ловушки, западни и вообще отменить строгое межгосударственное размежевание. Он восхвалял братскую любовь между людьми, призывал жить в мире и гармоническом единении с природой, проклинал всех убийц, преступников и даже тех, кто вообще осмеливается взять в свои руки оружие. Звали этого просветителя и проповедника Ганидем, и даже в том случае, если бы не был уничтожен Пасибжух, все равно бы граница на севере оказалась аннулирована как сущность.
Для поездки во дворец Загребной предпочел закрытую карету. Слишком многое ему следовало обдумать во время короткого пути.
– Кому-то надо и в посольстве оставаться, – скривился граф Сефаур.