Они с Гермионой задержались, переводя дыхание, а потом стали осторожно продвигаться к выходу, чтобы посмотреть, куда их вывел тоннель. Оба подняли волшебные палочки.
Невилль отшатнулся. Он бессмысленно держал палочку над головой и что-то беззвучно бормотал. Злей надвигался на него, шаря в складках своей робы.
— Что он с ним сделал? — прошептала Гермиона. Глаза Рона были полуприкрыты, челюсть отвисла; он определённо был жив, они слышали его дыхание, но он их не узнавал.
— Гарри! — раздался голос над правым ухом. Гарри вздрогнул и, оглянувшись, увидел Гермиону. Та, оказывается, сидела сзади за столиком и теперь говорила в проём, который расчистила в загораживающей её книжной стене.
— Не представляете, — тихо ответил Огрид. — Ни в жисть со мной такого не было. Думал, всё, крыша поехала. Всё поминал самое плохое… как из “Хогварца” исключили… как папаша мой помер… как Норберта отправлял…
Вновь появился Том, в фартуке поверх пижамной рубашки и с подносом, на котором стоял чай и блюдо сдобных лепёшек. Том поставил поднос на столик между креслами Гарри и Фуджа, а затем вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.