— Не смеши людей, — Гермиона выпрямила спину и уставилась на него, словно видела впервые, — а как же Амбридж, которая рыскает по каминам и обшаривает сов?
Шел мелкиймелкий моросящий дождик, все ученики толклись под карнизами по периметру дворика, и их силуэты казались размытыми по краям. Гарри, Рон и Гермиона выбрали уединенный угол под балконом, с которого текли струи воды, подняли воротники, спасаясь от холодного сентябрьского воздуха, и стали рассуждать о том, чего ждать от Снейпа на первом уроке. Пришли к выводу, что, наверняка, он устроит нечто чрезвычайно сложное, чтобы застать их врасплох после двухмесячных каникул. И тут через двор к ним направилась чья-то фигура.
Дело было в больничном крыле. Гарри сидел на краешке кровати Рона, оба внимательно слушали Гермиону, которая вслух зачитывала первую полосу «Воскресного Пророка». В изножье кровати Гермионы клубком свернулась Джинни — ее лодыжку мадам Помфри вылечила в мгновение ока. Невилл, чей нос тоже привели в порядок, вернув ему прежний размер и форму, присел на стуле между двумя кроватями, а Луна, заглянувшая проведать больных, не расставаясь с последним выпуском «Экивокера», читала свой журнал вверх ногами и, судя по всему, ни слова из сказанного Гермионой не слышала.
Анжелина и Монтегю подошли друг к другу. Гарри показалось, что Монтегю решил сломать Анжелине пальцы, но та не дрогнула.
— Ладно… ну… договорились, значит, — нашелся Гарри и, с чувством, что все-таки день прожит не совсем зря, стремглав полетел в библиотеку, чтобы перед послеобеденными занятиями прихватить Рона и Гермиону.
— А вообще, что это у них за приватные темы для беседы?