— Хагрид, можно мы палочками посветим? — тихонько спросила Гермиона.
Она окинула взглядом коридор в обе стороны — и там, и тут уже показались ученики.
— Ну вот, все кончено, — легко произнес он. — Корнелиус, вам угодно будет от меня письменное признание или достаточно устного заявления при свидетелях?
ВЖИХ! С грохотом, хлопаньем крыльев, в клубах пыли, из камина вывалилась четвертая сова.
Тут же чувство вины, прочно поселившееся у Гарри в груди, словно какой-то чудовищный, тяжеловесный паразит, беспокойно зашевелилось. Гарри не мог этого выдержать, сам себе стал противен… Никогда еще собственное тело и голова не казались такой невыносимой западней, никогда так остро не мучило желание стать кем угодно, неважно кем…
— Каким образом вы все это видели? — ровно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на Гарри.