— Знаешь, я не уверен, что хочу, чтобы этот придурок меня учил, — ухмыльнулся Рон, обращаясь к Гермионе, а потом повернулся к Гарри: — Ну, давай подумаем… — начал он, скорчив мину задумчивого Гойла, — ммм… на первом курсе ты спас философский камень от СамЗнаешьКого.
Шеймас отошел от эмблемы и, попрежнему не глядя на Гарри, достал свою пижаму из сундука.
Снейп выглядел жутко: губы дрожат, зубы оскалены, лицо бледное, как мел.
Полчаса спустя Гарри и Рон, уже одетые и на скорую руку позавтракавшие, вошли в гостиную — огромную залу на втором этаже, с высоким потолком и оливково-зелеными стенами, покрытыми грязными гобеленами. При каждом шаге из ковра на полу вылетали клубы пыли, а длинные, цвета мха бархатные шторы гудели так, словно там роились невидимые пчелы.
— Я вас не понимаю, — выдавила она, судорожно сжимая шаль вокруг своей тонкой шеи.
— Да, — в легком отчаянии подтвердил Гарри. — Кто?