О Директоре ему тоже не хотелось говорить, потому что от мыслей про Дамблдора он опять начинал злиться.
Стулья опять поехали назад, «Кавалебус» скакнул с бирмингемской автострады на спокойную проселочную дорогу, сплошь состоящую из крутых поворотов. Когда они вылетали на обочины, живые изгороди шарахались во все стороны. Потом они оказались на главной улице в центре оживленного городка, затем на эстакаде, проложенной меж высоких холмов, после — на продуваемом всеми ветрами шоссе среди многоэтажек спального района, и всякий раз со звучным БАМС.
Гарри дошел до конца коридора, ведущего в гриффиндорскую гостиную, остановился перед портретом Толстой Леди и тут понял, что не знает нового пароля.
— Может быть, — вполголоса сказал он так, чтобы его мог слышать только Гарри, — этот здоровенный тупой чурбан раскололся?
— Омела, — тихо проговорила Чо, показывая на потолок над его головой.
— Что значит, ты видел? — профессор Макгонаголл насупила черные брови.