— Какого…? — взвыл он, извиваясь в попытке высвободиться из Ронова захвата. — Чё я сделал? Послали за мной этого кретинского эльфа, чё за игры, чё я сделал, отвали ты, отвали, от…
Гарри смотрел в темноту… Если бы Волдеморт знал о Дарах Смерти, разве не должен был он их искать, на всё идти, чтобы обладать ими, тремя вещами, что сделают их владельца господином Смерти? Если бы он знал о Дарах Смерти, он, наверное, не считал бы Разделённые Сути более важными. Разве тот простой факт, что он, взяв Дар, превратил его в Разделённую Суть, не показывает, что Волдеморт не знал этой последней великой волшебной тайны?
— Да. Дело в том, что… помогать Гарри Поттеру… довольно опасно…
— Он думал, он один такой, — сказал Гарри. — На его беду, мне тоже как-то потребовалось кое-что спрятать… Нам сюда, — добавил он. — Кажется, это там…
Пустынная общая комната Рэйвенкло была большой и круглой; другой такой лёгкой и воздушной комнаты Гарри в Хогвартсе не видел. Стены были размечены изящными арками окон, а между ними завешены зелёным и бронзовым шёлком. Днём у рэйвенкловцев должен был быть прекрасный вид на окрестные горы. Сводчатый потолок был расписан звёздами, точно такими же, как на ковре, синем, как ночное небо. Тут были столы, кресла, книжные шкафы, а в нише напротив двери стояла высокая статуя из белого мрамора.
Гарри наблюдает, как Снэйп покидает Большой Зал после письменного экзамена на СОВу по Защите от Тёмных Искусств, следит, как он бредёт прочь от замка, и несчастливо проходит слишком близко от дерева на берегу, под которым устроились компанией Джеймс, Сириус, Люпин и Петтигрю. Но в этот раз Гарри держался подальше, потому что знал, что случится после того, как Джеймс вздёрнет Северуса на воздух и вволю над ним поиздевается; он знал, что было сделано и сказано, и ему не было радости слышать это ещё раз… Он следил, как Лили подошла к ним и стала защищать Снэйпа. Издалека он слышал, как Снэйп в унижении и ярости крикнул ей непростительное слово: Грязнокровка!