— Но он… он словно… что, упырям положено носить пижамы?
— Я понял, — бормочет Мундунгус, его глаза смотрят в разные стороны…
— Вы думаете, я дурак? — потребовал ответа Гарри.
— Нет, я думаю, ты похож на Джеймса, — сказал Люпин. — Тот всегда отзывался о недоверии друзьям как о пределе бесчестья.
— Классная мысль, — сказал Рон, закатив глаза, и продолжил исследование портьеры.
Он мчался, готовый поверить, что способен обогнать самоё смерть, не обращая внимания и на струи света, мелькающие кругом в темноте, и на шум озера, разбушевавшегося, как море, и на скрип и треск Запретного Леса, хотя ночь была безветренной; по земле, которая, казалось, сама поднялась на бой, он мчался быстрее, чем ему в жизни доводилось бегать, и именно он первый увидел огромное дерево, Дуб, оборонявший своими хлещущими, разящими сучьями тайник в корнях. Задыхаясь и глотая воздух, Гарри замедлил шаг, стараясь не подвернуться под стегающие сучья, всматриваясь сквозь темноту в толстый ствол, стараясь увидеть то единственное место на коре старого дерева, которое его свяжет. Рон и Эрмиона догнали его; Эрмиона так запыхалась, что не могла говорить.