Но это был гром аплодисментов. По всем стенам все директора и директрисы Хогвартса стоя приветствовали его; они махали ему шляпами и — кое-кто — париками, они тянулись из рамы в раму, чтобы пожать руки друг другу, они плясали на креслах, в которых были нарисованы; Дилис Дервент плакала, не стесняясь, Декстер Фортескью размахивал слуховым рожком, а Финеас Нигеллус выкликал своим высоким, звучным голосом: — Прошу заметить, что и Слитерин в этом участвовал! Пусть наш вклад тоже не будет забыт!
— Я не могла придумать, что тебе подарить, — сказала она.
Глаза старика остановились на портрете девочки над камином. Сейчас, хорошенько оглядев комнату, Гарри понял, что это здесь единственный портрет. Не было ни фотографий Альбуса Дамблдора, ни ещё кого-нибудь.
— Пророчество было не о женщине, — сказал Дамблдор. — В нём сказано о мальчике, рождённом до конца июля…
— Тогда что нам делать? — спросил Гарри, глядя на гоблина. — Если тебе нужен меч, Грифук, ты должен ещё нам помочь… погоди! А мечом я потрогать что-нибудь могу? Эрмиона, давай его сюда!