— И вы по-прежнему не собираетесь сказать мне, почему это так важно — передать Поттеру меч? — спрашивает Снэйп, надевая дорожный плащ поверх мантии.
— Но это же не воровство, правда? — спросила Эрмиона с тревогой в голосе, когда они устраивали бутерброды из яичницы и жареного хлеба. — Ведь я же подложила деньги под несушку?
— О да, Гарри, я его видел. Эта женщина, или стервятница, если использовать более точный термин, просто преследовала меня, настаивая на разговоре, и мне стыдно сказать, что я дошёл до грубости, назвал её пронырой, барышницей, в результате чего, как ты мог видеть, на моё психическое здоровье было брошено подозрение.
Гарри думал. Он позволил своему взгляду бродить по тому, что их окружало. Точно, они сидели во дворце, только каком-то странном, где то тут, то там маленькие ряды кресел и кусочки ограждений, и по-прежнему ни души — только он, и Дамблдор, и крошечное существо под сиденьем. И тут ответ сам, без усилия, слетел с губ Гарри.
— Нам велено запечатать все выходы, и никого не выпускать…
— Вы сражались, — говорил высокий, холодный голос, — мужественно. Лорд Волдеморт умеет ценить отвагу.