— Ну, Дамблдор оставил мне… одно дело, — пробормотал Гарри. — Рон с Эрмионой о нём знают, и тоже хотят пойти.
— Значит, это сказки для детей? — спросила Эрмиона, снова склонившись над рунами.
— На вид, может быть; но в глубине своей натуры он гораздо больше похож на мать. Я провожу время с Гарри потому, что есть вещи, которые надо с ним обсудить, и сведения, которые я должен ему передать, пока не будет слишком поздно.
На следующее утро, пораньше, пока друзья не проснулись, Гарри вышел из палатки, поискать в лесу самое старое, самое корявое, но и самое живучее дерево, какое только найдётся. В его тени он похоронил глаз Хмури — Дикого Глаза, и отметил место, волшебной палочкой вырезав на коре маленький крест. Не так уж много — но Гарри чувствовал, что Дикому Глазу это понравилось бы много больше, чем торчать в двери Долорес Амбридж. Потом он вернулся в палатку, дожидаться, пока все проснутся, и можно будет обсудить, что делать дальше.
Гарри перевёл взгляд с Рона на Эрмиону, которая прошептала: — Я думаю, Рон прав. Мы даже не знаем, что мы ищем, так что они нам нужны. — И, в ответ на неуверенный взгляд Гарри, добавила: — Ты не обязан всё делать сам, Гарри.
— Как ты смеешь… — завизжала тётя Петуния, но дядя Вернон снова осадил её взмахом руки. Похоже, против отмеченной им опасности даже недооценка его личного достоинства казалось ему мелочью.