Оставив попытку закрыть дверь, она начала отступать назад в тёмную прихожую, и Гарри, скользя, последовал за ней, его длиннопалая рука вытащила палочку.
— Расскажи, что случилось после того, как мы сбежали. Мы ведь ничегошеньки не слыхали после того, как Ронов папа сообщил, что семья в безопасности.
— Ой, ради бога, ты же сейчас не прихорашиваешься.
Он чувствовал, как его провожают взглядами, когда он бежал из Большого Зала в вестибюль, всё ещё полный эвакуируемых учеников. Он позволил толпе увлечь себя вверх по мраморной лестнице, но на площадке вырвался и помчался по пустынному коридору. От смятения и паники он не мог связно думать. Он пытался успокоиться, сосредоточиться на поиске Разделённой Сути, но его мысли жужжали беспорядочно и бестолково, как накрытые стаканом осы. Без Рона и Эрмионы, без их помощи, он, казалось, не мог упорядочить свои мысли. Он замедлил шаг и, наконец, остановился посреди коридора, сел на оставленный статуей пьедестал и вытащил из кошелька на шее Карту Грабителя. На ней нигде не было видно имён Рона и Эрмионы; впрочем — подумал он — их могла скрывать густая толпа точек, пробирающихся к Выручай-комнате. Он убрал карту, прижал руки к лицу и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
— И этим Кэрроу сюда не попасть? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг в поисках двери.
Гарри знал это; его шрам разрывался от боли, и он чувствовал, как Волдеморт летит по небу, над далёким штормовым морем, и скоро он будет достаточно близко, чтобы телепортировать сюда, и Гарри не видел выхода.