А Помпилио направился к трону. Медленно, но уверенно, заставляя расступаться собравшихся в зале бунтовщиков. Не глядя на них, но подмечая все детали. Рисуя внутри себя картину, в которую рано или поздно он внесет свои изменения, свои кровавые штрихи.
— Башку кому-нибудь срубить, — буркнул Слим.
Мягкая, высочайшего качества резина плотно прилегала к лицу — не удержавшись, Мерса примерил находку. Оправа толстая, со съемным держателем для дополнительных линз, но при этом легкая, почти невесомая, предельно аккуратно сделана из ильского сплава. Линзы… В шкатулке их обнаружилось шестнадцать пар: из стекла и кесийского хрусталя, с диоптриями и без оных, с измерительными линейками и спаренные, прозрачные, черные, дымчатые, красные, синие… Отдельно лежали две мощные лупы. Все линзы — без малейшего изъяна, сделаны настоящим мастером для настоящего мастера.
И отказался снимать портрет человека, которого все адигены почитали тираном и убийцей, потому что полководца более великого Герметикон не знал.
Учитывая обстоятельства, этот нюанс волновал Дорофеева в последнюю очередь.
— Вы обещали убрать бронетяги, — осторожно напомнил Зопчик.