Батильда просто бессмысленно посмотрела. Гарри почувствовал полное опустошение. Как это Рита Москита отворила Батильдину память?
— Ага. «Грегорович». Ты всё повторял «Грегорович».
— Да неужто? — тяжело вздохнул Дамблдор. — Я так не уверен. Я очень молодым человеком убедился, что меня тянет к власти, манит к ней. Занятная вещь, Гарри, но, похоже, более всего пригодны править те, кто никогда не искал власти. Те, на кого, вот как на тебя, взваливают роль вождя, кто надевает королевскую мантию потому, что это необходимо, и кто потом к собственному удивлению обнаруживает, что носит её, как подобает.
Но её последние слова заглушил другой голос, эхом разнёсшийся по Залу. Он был высокий, холодный и отчётливый. Нельзя было сказать, откуда он исходит. Казалось, это говорят сами стены, словно этот голос спал в них веками, подобно чудовищу, которому он однажды отдавал приказы.
— Я ещё решения не приняла, — донёсся из-под одеял приглушённый голос Эрмионы, но Гарри видел, как Рон улыбается, вытягивая из рюкзака свою бордовую пижаму.
Из этого Гарри понял, что она по-прежнему не доверяет Хагриду.