«А мы?!» — сказала Гермиона. Она выпрямилась, и ее глаза засверкали: «Мы протестуем! И на меня охотятся, как на любого другого гоблина или эльфа. Грайфук! Я же Грязнокровка!»
Когда он пришел к этому выводу, Гарри пришел в сознание и понял, что он голый. Поскольку он был убежден в своем полном одиночестве, это его не беспокоило, но немного заинтриговало. Также его волновало, что если он может чувствовать, то, наверное, может и видеть. Открывая глаза, он понял, что они у него есть.
Гарри не ответил, он прикинулся что наблюдает за танцующими вместе с Крумом. Значит Волдеморт ликует, он схватил мастеров палочек, а Гарри не знал настоящей причины: это было очевидно, у него такая же палочка как и у Гарри, в ту ночь когда их палочки столкнулись в небе. Падуб и перо феникса — палочка, подчинившаяся обоим, что-то чего Олливандер не ожидал или не понял. Может быть Григорович разбирается лучше? Может обладал большими способностями, чем Олливандер? Вдруг знает какой-то секрет палочек не известный Олливандеру?
Она снова кивнула. Гарри почувствовал медальон, его содержимое, иногда постукивавшее или бившееся, пробудилось. Он почувствовал его пульс сквозь холодное золото металла. Может знал или почувствовал близость вещи, которая его уничтожит? Батильда, шаркая, толкнув Гермиону так, будто вообще не видела, шаркая исчезла в комнате, которая напоминала гостиную.
— А теперь, — произнёс Гарри, когда распались объятия, — Всё, что нам осталось сделать — это снова найти палатку.
— Ох, ладно, ладно, — ответила Гермиона, надевая его себе на шею и пряча под рубашку. — Но будем носить его по очереди, чтобы он не у кого не был слишком долго.