Элен не представляла, где сейчас Михаэль – все еще в здании, или уже на улице, – но она чувствовала, что он жив. Отпущенный ему срок давно прошел, а Ситцев не умер, и значит…
– Люгер не видел тебя в лицо. Можешь считать себя свободной. Во всяком случае, какое-то время.
– И давно у нас работорговля практикуется? – подал голос Тиль.
– А теперь заткните уши. У меня секретные переговоры… Цена выросла, – сообщил он, не замечая больше ни офицера, ни стрелка. – Двадцать пять… Реально, реально, господа. И тридцать реально, и даже пятьдесят, но я человек совестливый. Двадцать пять, и вам достается три четверти. Или ничего.
– Ты такая же мишень, как и мы, – отмахнулся Тиль.
– Мы уже разговаривали, – уверенно произнес он. – Где, когда, о чем… Даже не представляю. Но это было.