Занавеска спала, и в зеркале я увидел, как руки мои съеживаются, сгибаются, как на них отрастают длинные мягкие когти. На лице, под рубашкой, во всех самых неудобных местах, какие только можно себе представить, появился мех. Зубы тяжело давили на челюсть. Одежда вдруг стала мне велика, или мадам Ц. делалась все выше и выше… нет, просто я съеживался!