— Рубашка — это узор на обороте? — уточнил Фандорин.
— Госпожа Бежецкая, один звук, и я вас застрелю! Подойдите и сядьте! Живо!
Получалось, что весь обвинительный пафос обращен на самого Ксаверия Феофилактовича, так как иных «отцов общества» поблизости не наблюдалось, однако Грушин нисколько не обиделся и даже с видимым удовольствием покивал головой.
Каннингем секунду поколебался, потом жестом предложил следовать за ним.
Эраст Петрович увидел, что снова выиграл.
— Нет уж, это ты мне разъясни! Ты откуда (ик) здесь взялся? Зачем за мной следил? Ты с ними заодно?