— Идемте в кабинет, — ответил Бриллинг по-русски. — Это очень важно.
Фандорин послушно встал и пошел за хозяином. Они проследовали темной анфиладой и оказались в круглой комнате, где царил замечательный беспорядок — валялись чубуки и трубки, пустые бутылки, на столе красовались серебряные шпоры, в углу зачем-то лежало щегольское английское седло. Почему это помещение называлось «кабинетом», Фандорин не понял — ни книг, ни письменных принадлежностей нигде не наблюдалось.
Петербургский эстернат, красивое желтое здание, прежде принадлежавшее корпусу инженеров, по размеру уступал московскому, но зато утопал в зелени. Райское местечко — вокруг были сады, богатые дачи.
— Я очень хорошо плачу своим учителям, ибо педагогика — главнейшая из наук, — с глубоким убеждением сказала баронесса. — Кроме того многие из моих бывших воспитанников выражают желание остаться в эстернатах воспитателями. Это так естественно, ведь эстернат — единственная семья, которую они знали.
Заслуженная похвала, хоть и от молокососа, была Грушину приятна.
— А действительный статский советник, произведенный в этот чин 7 июня?