— Ну вот и я, милый отрок. Порфирий Мартынов сын Пыжов, господний раб и губернский секретарь. Прилетел по первому же мановению. Как ветр на зов Эола.
— Держи вот. Что за дама давеча приехала?
— Упокой, Господи, душу раба твоего не-знаю-как-звали, — благочестиво молвил Зуров.
Отсалютовав, фельдъегерь лихо развернулся и вышел.
— Пардон. Что же вы все лорнируете? У нас тут не театр. Пришли — так играйте. Милости прошу. — Он показал на освободившийся стул.
Барышня, которая и в самом деле была чудо как хороша, уставилась на наглеца, чуть приоткрыв от испуга земляничные губки. Даже ее зрелая спутница, и та опешила от столь неслыханной развязности.