– Пьем за твое возвращение к нормальной жизни, – ответила Лена, поставив на стол шампанское и торт. – Слава богу, период затворничества позади… или опять хандрить начнешь?
– Не пустили? – вроде бы порадовалась Лерка.
Осколок в руке, осколки стекла на полу. Он тупо глядел на струйку крови, перемешанной с виски, стекающей на пол из порезанной руки.
Господи, дай мне дожить до утра, — в его сознании вновь и вновь рождались слова, приходившие каждую ночь, — Господи, ниспошли мне утро!
- Ну, иди, малыш, — он рад был продолжать этот разговор, — попей теперь водички, молочка. Ты хороший песик, я не трону тебя. Вот, молодец.
Он сжал кулаки и медленно, с силой, вдавил их в матрас. Значит, он ничего не мог сказать наверняка. И, кроме того, он знал, что даже то, что кажется очевидным, не всегда оказывается правдой, если тому нет адекватных доказательств. Эта истина далась ему трудом и кровью, и он верил в нее больше, нежели в самого себя.