— Нет, у меня увольнение на уик-энд из учебного лагеря, поэтому я добираюсь домой на попутных машинах. Вечером меня довезли до Юселя, но я решил попасть в Тюль. У меня там дядя, он договорился, что грузовик отвезет меня в Бордо. Но, как видите, далеко от Юселя я не ушел. — он улыбнулся, а водитель в ответ рассмеялся и пожал плечами.
Днем Шакал уходил из отеля, как и все туристы. Он сразу же купил карту Парижа и, сверяясь с маленькой записной книжкой, отметил на ней места, где хотел бы побывать. Туда он и отправлялся каждое утро, отдавая должное архитектурным достоинствам одних и исторической известности других.
Из двух лондонских Колтропов один был зеленщиком в Кэтфорде и продавал овощи в своем магазине, когда к нему пришли двое немногословных мужчин в штатском. Он жил над магазином, так что смог принести паспорт через пару минут. Он не только не был в Доминиканской Республике, но и не знал, где она находится.
В ресторане Шакал заказал кофе и долго сидел на террасе, глядя на сверкающее море и загорелых людей на пляже.
В начале пятидесятых годов, когда на Гуссена пало подозрение в присвоении крупной суммы при весьма выгодной для компании сделке по продаже партии оружия, он уже был начальником отдела, и его руководители громче всех уверяли полицию, что она вышла не на того человека.
Сидя в прокуренной закусочной, он думал над тем, как провести следующую ночь. Он не сомневался, что Клод Лебель уже вычислил пастора Пера Иенсена и дал Марти Шульбергу не более двадцати четырех часов.