Днем Шакал уходил из отеля, как и все туристы. Он сразу же купил карту Парижа и, сверяясь с маленькой записной книжкой, отметил на ней места, где хотел бы побывать. Туда он и отправлялся каждое утро, отдавая должное архитектурным достоинствам одних и исторической известности других.
Из двух лондонских Колтропов один был зеленщиком в Кэтфорде и продавал овощи в своем магазине, когда к нему пришли двое немногословных мужчин в штатском. Он жил над магазином, так что смог принести паспорт через пару минут. Он не только не был в Доминиканской Республике, но и не знал, где она находится.
В ресторане Шакал заказал кофе и долго сидел на террасе, глядя на сверкающее море и загорелых людей на пляже.
В начале пятидесятых годов, когда на Гуссена пало подозрение в присвоении крупной суммы при весьма выгодной для компании сделке по продаже партии оружия, он уже был начальником отдела, и его руководители громче всех уверяли полицию, что она вышла не на того человека.
Сидя в прокуренной закусочной, он думал над тем, как провести следующую ночь. Он не сомневался, что Клод Лебель уже вычислил пастора Пера Иенсена и дал Марти Шульбергу не более двадцати четырех часов.
С лица Ковальски смыли кровь, рваную рану на лбу и ухо зашили, из ноздри сломанного носа торчал кончик свернутого в трубочку пластыря, сквозь приоткрытые губы виднелись корешки двух сломанных передних зубов. Лицо представляло собой сплошной синяк.