Иду к свету, по-журавлиному поднимая ноги. Под тонким слоем журчащей воды мягкий ил и твердый песок. Аллювий. Что-то живое быстро-быстро шлепает по воде далеко впереди. Крыса, наверное. Вслед ей выплевываю свою «пустышку», теперь уже совсем пустую...
В восходе Юпитера нет никакой особенной красоты. Полосатый, заметно приплюснутый диск планеты, меньший, чем видимая с Земли Луна, и гораздо менее яркий, таща за собой четверку галилеевых лун, просто и без затей выныривает из-за близких скал только для того, чтобы спустя пять с небольшим часов рухнуть за точно такие же промерзлые скалы с противоположной от наблюдателя стороны. Иногда совсем рядом с приплюснутым диском, внутри кучки ближайших спутников, видно тонкое бледное кольцо, кружащее вокруг планеты неизвестно для чего.
– При том, что надо уметь хоть немного думать! Головой! Пилоты-эксмены – когда это бывало? Власть пошла на крайние меры ради самосохранения – и ошиблась. Она уже не сумеет сохранить себя в прежнем виде, если нам удастся отбиться! А что предлагаешь ты, вы все? – Я повышаю голос, обращаясь и к негру. – Помереть самим, только бы перемерли бабы? Хороший выход для долдонов, но я против. Да поймите же вы, кретины: мы только тем и отличаемся от скотов, что можем полезть в драку сами. Сами!
– «Магдалена», на связи Тимофей Гаев. С кем я говорю?
– Я рожала два раза. Оба раза родились мальчики. Эксмены. Второй получился удачным. А первый был слабеньким... я не уверена, что он еще жив. У него определили врожденный порок сердца.
Интересно, как скоро подручные холеной дамы догадаются, куда я исчез? Положим, гонять меня по канализации, даже ливневой, спецназовки скорее всего побрезгуют, а вот пустить в туннель какую-нибудь не шибко убойную летучую отраву, чтобы выгнать меня на свет, могут запросто.