Что они себе думают: чужаки подарят мне время на сотню попыток абордажа? Подобраться бы на дистанцию телепортации, о большем я не прошу.
Мысли мои – враги мои. Чуть не расслабился! А те машины, что едут по соседней полосе с той же примерно скоростью? На месте этой женщины я бы попытался...
– Или вы делаете это раньше, или я отказываюсь сотрудничать и раскусываю капсулу во избежание жизненных неприятностей.
По счастью, я не сделал ни одного вдоха. Впрочем, задержать дыхание в Вязком мире показалось мне столь же естественным, как в воде. И даже не мне показалось, а моим рефлексам. Странно, ведь я никогда не опускал голову в воду, да и негде было. Мы не купались. По сей день процент эксменов, умеющих плавать, чудовищно низок. Никаких бассейнов и ванн – только душ.
Я сажусь на пол возле канатов и начинаю смеяться. Вот эта черепаха, отчасти похожая на ископаемого трилобита, – член экипажа? Это примитивное существо, набросившееся на меня подобно животному, – пилот корабля? Не смешите меня, мне и так смешно. А я? А Иоланта, Присцилла и другие? На что мы надеялись, заключая договор, – на то, что я, аки Молния, ворвусь сюда, перестреляю экипаж, возьму управление кораблем в свои руки и приведу его на Землю? Ох, как это наивно и глупо, глупо и наивно...
Я выхожу, ни на кого не глядя. В коридоре Бабельсберга вовсю идет уборка, коммандос согнали сюда с десяток эксменов замывать на полу и стенах кровь и копоть, вылавливать пух и бумажную лапшу. Ни одного старожила, естественно, не наблюдается. А вот Федор Шпонька – здесь! Выковырнули из убежища.