– Все, за исключением тебя, Генрих, и прежде всего – твой брат.
– Что ж, покажите ваши прекрасные белые зубы, выпустите ваши грозные когти, и начнем игру.
И главный ловчий спустился в сад вслед за женой.
Когда Генрих вошел, она, задумавшись, полулежала в большом кресле и со своими круглыми, но уже желтоватыми щеками, блестящими, но неподвижными глазами, пухлыми, но бледными руками походила скорее на восковую фигуру, изображающую размышление, чем на живое существо, которое мыслит.
– И предоставить госпоже де Монсоро излечить ее супруга духовно и физически? Ведь в конце-то концов, если вас убьют, нет никакого сомнения, что она прилепится к единственному оставшемуся у нее мужчине…
– Господа де Гизы в Париже? – воскликнул герцог.